ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЪЕДИНЁННЫХ НАЦИЙ

автор Русас Дж. Рашдуни

Любое обсуждение Организации Объединённых Наций неизбежно является религиозным, поскольку принципы, воплощённые этой организацией, не только политические и экономические, но и неизбежно религиозные. В результате историческое исследование, хотя и ценное в своей сфере, не соответствует нашей задаче. Неудачи ООН реальны и многочисленны, но можно обоснованно утверждать, что, будучи молодой организацией, она нуждается во времени для созревания, и её ошибки — это случайности юности, а не болезни старости. Более фундаментальный вопрос таков: основана ли она на твёрдом фундаменте или построена на песке? Является ли она благом для человечества или угрозой? Таким образом, это вопрос принципов, а не конкретных событий и историй.

Религиозный подтекст ООН очевиден в большинстве дискуссий о ней. Её противники обвиняют её в антихристианском и антиамериканском характере, а сторонники ООН с немалым пылом защищают её как великую надежду человечества на мир и истинный общественный порядок, считая её критиков злобными, полными ненависти еретиками, которых они осуждают с явным жаром и ненавистью.^[1] Было бы мудро для обеих сторон признать, что ни одна из них не страдает недостатком интеллекта, и признать искреннюю веру обеих сторон, осознавая, что их разделяет не глупость или "психическое расстройство", а резко контрастирующие статьи веры.

Таким образом, ООН следует рассматривать в контексте её религиозных предпосылок. Исторически она является продуктом концепций Просвещения и религии человечества.^[2]

Во-первых, ООН придерживается в качестве основного принципа тезиса, имеющего долгую историю как в религии, так и в политике, — доктрины спасения через закон. Она считает, что мировой мир может быть достигнут посредством мирового закона.^[3] В статье 1, пункте 2 главы I "Цели и принципы" Устава Организации Объединённых Наций заявлено, что целью является

развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов, а также принимать другие соответствующие меры для укрепления всеобщего мира.^[4]

Устав ясно даёт понять, что эта цель, хотя и центральная, не является единственной. Тем не менее, она получила основное внимание со стороны многих сторонников. Так, Эйхельбергер утверждал в 1955 году, что "Цель Организации Объединённых Наций — поддержание мира".^[5] Проблема ООН, по его мнению, является политической, то есть методологической, поскольку "Нации могут договориться о безупречной системе разоружения, если политическое соглашение или серия политических соглашений расчистят путь".^[6] "Всеобщее принудительное разоружение с коллективной безопасностью — это окончательный ответ на угрозу атомного уничтожения".^[7] Другими словами, устраните силой один из аспектов окружения человека — атомное оружие, — и мир наступит. ООН необходимо укреплять для этой цели, утверждал он. "Организация Объединённых Наций находится в теневой зоне между организацией государств и мировым правительством".^[8] В 1960 году Эйхельбергер подтвердил свою позицию: "Цель Организации Объединённых Наций — предотвращение войны".^[9] Более того, её цель — создание международного сообщества для этой цели:

Фундаментальный вопрос можно сформулировать иначе: является ли ООН основой международной политики или инструментом, который нации могут использовать или отвергать в зависимости от краткосрочных эгоистических интересов?

Изучение Преамбулы, целей и принципов Устава приводит к неизбежному выводу, что создатели ООН задумывали динамичное международное сообщество. Мир был в состоянии войны. Народы многих стран служили вместе и приносили огромные жертвы, чтобы выиграть войну. Они верили, что с миром придёт международное сообщество, достаточно сильное, чтобы предотвратить войну и построить справедливый международный порядок. Атлантическая хартия выразила эту веру.^[10]

Обязанности этого международного сообщества должны охватывать "планету Земля в целом. И планета Земля должна быть моральным и правовым субъектом".^[11]

Эта первая предпосылка, спасение через закон, является почтенной и имеет широкую религиозную поддержку. Она, очевидно, является основополагающей доктриной иудаизма и широко присутствует в традиционном христианстве, как в томизме и арминианстве. Это доминирующая доктрина модернистского протестантизма социального евангелия. Два аспекта этой предпосылки уже проявились: во-первых, что надежда и спасение человека и общества лежат в мировом законе, и, во-вторых, что сущность или, по крайней мере, основной фактор мира — это окружающая среда, а не личность. Окружающую среду необходимо изменить путём устранения атомного оружия и введения принудительного мирового закона. Это вера, которую разделяют многие политические и экономические консерваторы, о чём свидетельствует сенатор Барри М. Голдуотер, который считает, что ООН нуждается в перенаправлении, а не в упразднении. То же самое относится к Феликсу Морли.^[12] Однако эту позицию не может последовательно придерживаться консервативный или ортодоксальный христианин из-за её радикального конфликта с основополагающей библейской доктриной. Для ортодоксального христианина закон не может спасти; он может только осуждать. Закон не может создать истинный мир и порядок; он не может спасти человека и общество от последствий их грехов. Только Христос является князем и принципом мира и порядка, единственным спасителем и посредником человека. Ни введение закона, ни устранение части окружения человека не являются основой для решения проблемы мира, а скорее возрождение через спасительную работу Христа, Его искупительную жертву и освящение в Нём и через Него. Войны не имеют экологического происхождения, а человеческого. "Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших?" (Иакова 4:1). Таким образом, война вызвана грехом, а не окружающей средой. Более того, не все участники войны одинаково грешны. Некоторые подвергаются несправедливому нападению и должны защищаться, так что сам по себе мир не всегда является добродетелью и может быть столь же злым, как любая война. Точнее, сама война не может быть названа злом, поскольку грех пребывает в самом человеке, а не в вещах, так что стремление к упразднению войны означает уклонение от основного вопроса — греха человека. А потребность человека — это возрождение, что не является функцией государства. Для государства претендовать на спасение человека — значит присваивать прерогативы церкви. Преамбула Устава Организации Объединённых Наций гласит, в частности: "Мы, народы Объединённых Наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны... объединить наши силы для поддержания международного мира и безопасности, и обеспечить принятием принципов и установлением методов, чтобы вооруженные силы применялись не иначе, как в общих интересах... решили объединить наши усилия для достижения этих целей". Таким образом, ООН "преисполненные решимости избавить"; она, следовательно, проникнута чувством неизбежности и миссионерским пылом, свойственным любой религиозной группе. Она заслуживает того, чтобы её рассматривали как крестовую миссионерскую организацию и уважали за её идеалистическую веру, но в то же время ортодоксальные христиане должны считать её ложной и смертельно опасной верой, тем более обманчивой, что её идеализм основан на антихристианской вере. Неизбежно враждебность между ООН, с её доктриной спасения человека и общества через закон, и ортодоксальным христианством столь же велика и ожесточённа сейчас, как тогда, когда Синедрион считал, что будущее народа и их Храма требует смерти Иисуса (Иоанна 11:49-52).

Вторая основная предпосылка ООН тесно связана с первой. Веря в мировой мир через мировой закон, она предполагает, что это мировое правление закона неизбежно является правлением морали. Эта иллюзия ясно выражена деканом Роско Паундом: "Настоящий враг абсолютизма — это закон".^[13] Однако "суды — это создания политического сообщества", утверждает один из сторонников этой позиции.^[14] Является ли абсолютизм действительно врагом закона? Не посвящён ли всякий позитивистский закон абсолютизму? Если не признаётся высший закон, и если закон — это то, что говорит человек, не абсолютизируется ли либо закон, либо человек, и в любом случае не наделяются ли контролирующие силы полной властью? Джон Фостер Даллес, защищая ООН, ясно подтвердил это отождествление "согласованного закона" и морали:

Общепризнано, что стабильный мировой порядок зависит, прежде всего, от существования адекватного корпуса международного права, который может быть применён для обеспечения справедливости. Сегодня такого корпуса права не существует. Без него нельзя предпринять определённые другие шаги. Небезопасно предоставлять принудительные полномочия Совету Безопасности или любому другому международному органу, если этот орган не обязан применять согласованный закон. Без закона власть — это деспотизм. Мы не должны пытаться навязывать международный деспотизм другим; мы также не должны соглашаться, чтобы он был навязан нам.^[15]

Но СССР является одновременно деспотизмом и обладает согласованным законом. Более того, он демократичен по структуре. По словам председателя Верховного суда СССР:

В СССР правосудие осуществляется только судами, и все граждане равны перед законом и судом, независимо от социального или имущественного положения, должности, национальности, расы или религии.

Все суды в СССР являются выборными. Каждый гражданин СССР, обладающий правом голоса, может быть избран судьёй или народным заседателем. Нет имущественных или иных квалификаций; всё, что требуется, — это чтобы кандидат достиг возраста 25 лет.^[16]

Советская Конституция утверждает верховенство закона, советского закона, от которого проистекают вся истинная власть и закон. Как гласит статья 3, "Вся власть в СССР принадлежит трудящемуся народу города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся".^[17] Почему же тогда не считать СССР зоной свободы, поскольку он управляется законом, а не деспотизмом? И всё же даже социалисты готовы применять такие термины, как "процедура линчевания", к советскому закону.^[18] Что бы составляло "согласованный закон" для Даллеса? Советские учёные считают, что их общество более истинно заботится об индивиде и истинном гуманизме, чем "антигуманистический... монополистический капитализм".^[19] Даллес, как серьёзный и даже ханжеский защитник модернистского христианства, много говорил о праведных основах мира.^[20] Даллес определил основу закона:

Фундаментально мировой мир зависит от мирового закона, а мировой закон зависит от консенсуса мирового общественного мнения относительно того, что является правильным и справедливым. Если существует широкое расхождение во мнениях о том, что правильно и справедливо, всегда будет риск войны. Человеческая природа такова, что люди всегда верили — и, надеюсь, всегда будут верить, — как выразился президент Вильсон в своём военном послании Конгрессу, "Право дороже мира".

Опыт ООН показывает, что существует значительное согласие о том, что является правильным. Это особенно верно для тех, кто находится под влиянием одной или другой из великих религий. Все великие религии в той или иной степени отражают моральный или естественный закон, и это позволяет найти множество общих знаменателей правильного и неправильного.

Главная трудность сегодня заключается в том, что коммунистические правители, контролирующие большую часть мира, движимы атеистическим кредо, которое отрицает существование морального или естественного закона. Для них законы не отражают справедливость, а являются способами, с помощью которых власть имущие выигрывают свою классовую войну. Для их убеждений и наших невозможно найти общий знаменатель. Однако они обращают внимание на чувство правды и справедливости других людей, потому что это влияет на то, что они будут делать и как будут действовать в любой конкретной ситуации. Это всегда представляет интерес даже для деспотов.^[21]

Здесь очевидны три момента. Во-первых, Даллес, утверждая, что "мировой мир зависит от мирового закона", основывает этот мировой закон не более чем на "консенсусе мирового общественного мнения о том, что является правильным и справедливым". Этот консенсус включает в себя то, что говорят великие религии, и если существует "широкое расхождение", то "всегда будет риск войны". Таким образом, основа Даллеса чисто имманентна, это консенсус или общая воля, и поскольку согласие так важно, логично призывать мировые религии подавлять свои различия или, по крайней мере, делать их несущественными для их позиции. Во-вторых, Даллес сделал весьма сомнительное предположение, что все "великие религии" в значительной степени согласны "о том, что является правильным". Ортодоксальное христианство не приняло бы это предположение. В-третьих, Даллес считал, что из-за атеизма коммунизма "невозможно найти общий знаменатель" в отношении "морального или естественного закона". Логично предположить, что Даллес считал, что коммунистические государства и все атеистические государства не имеют места в ООН. Однако это было не так. Фактически, в 1950 году Даллес призвал к признанию Красного Китая как необходимости, если это правительство удержит власть "в течение разумного периода времени".^[22] Как это было рационализировано, если, по словам Даллеса, не существует общего морального знаменателя? Есть другой общий знаменатель — власть:

На текущем этапе мирового развития мы должны стремиться создать мировую организацию, которая будет формировать моральные суждения и отражать, насколько это возможно, количество, качество и интенсивность власти, которая поддержит эти суждения.

… Некоторые люди хотели бы исключить Советскую Россию, потому что мы не согласны с их представителями, а они с нами. Мировая организация без советских коммунистов была бы гораздо более приятной организацией. Но у них есть власть в мире, и если ООН отойдёт от этой реальности, она станет искусственной и будет оказывать меньшее влияние. ООН должна более точно, а не менее точно, отражать реальность того, что есть.^[23]

Мир должен быть спасён законом, а закон отражает власть, а не мораль. Действительно, ООН должна быть выше добра и зла:

Теперь я пришёл к убеждению, что ООН лучше всего послужит делу мира, если её Ассамблея будет представлять то, каким на самом деле является мир, а не только те части, которые нам нравятся. Поэтому мы должны быть готовы к тому, чтобы все нации были членами, не пытаясь тщательно оценивать, какие из них "хорошие", а какие "плохие". Эта разница уже стёрта текущим составом ООН.^[24]

Как Даллес может утверждать приоритет мирового закона, основанного "на том, что правильно и справедливо", а затем отрицать валидность в этом мировом порядке любой оценки "хороших" и "плохих" наций? Ответ может лежать в его центральном моральном убеждении:

Наша величайшая потребность — восстановить уверенность в нашем духовном наследии. Религиозная вера в моральную природу и возможности человека является и должна быть актуальной для любого общества, на протяжении прошлых и будущих эпох. Она актуальна для сложных условий современного общества. Нам нужно это понять, если мы хотим успешно бороться с методами и практиками материалистической веры.^[25]

Ортодоксальное христианство утверждает в качестве "величайшей потребности", интеллектуально, истинное признание природы Христа и Его спасительной силы. Религия человечества, которую утверждал Даллес, считала природу Христа несущественной или, в лучшем случае, периферийной проблемой для "религиозной веры в моральную природу и возможности человека". Но для ортодоксального христианства человек — грешник, а не объект веры. Даллес считал триумфом ООН то, что религиозные различия рассматриваются как несущественные: "Они смешиваются на основе социального и интеллектуального равенства, независимо от нации, расы, пола или вероисповедания". Это, по его мнению, было "подлинным товариществом", практиковавшимся в ООН "больше, чем где-либо ещё".^[26] Но для ортодоксального христианина, отрицающего равенство всех вероисповеданий, это товарищество — анафема. Все эти предположения ООН, Даллеса и других сводятся к простому уравнению: правление закона — это правление морали, которое есть вера в человека. И это, по-своему, вера, которую марксизм решительно поддерживает. Проблема мира снова предстаёт в этом фокусе не как потребность в возрождении, а как потребность в реорганизации, не изменение природы человека, а изменение его правовой и институциональной среды. И это, конечно, была надежда Просвещения.^[27]

Таким образом, цель ООН — это гуманистический порядок, а не моральный порядок в смысле трансцендентного закона и категорий добра и зла. Сам гуманизм приравнивается к морали, и никакая другая категория не может быть актуальной. Преамбула ясно даёт понять, что её приверженность — это "основные права человека", а не основные моральные или религиозные права или принципы. Устав, излагая свои "Цели и принципы", ясно и недвусмысленно говорит по этому вопросу, утверждая в качестве цели и принципа ООН:

осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного или гуманитарного характера и в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех без различия расы, пола, языка или религии.^[28]

Кроме того, заявлено, что "Организация основана на принципе суверенного равенства всех еe Членов".^[29] Это, по меньшей мере, нереалистичное заявление с учётом права вето, предоставленного определённым членам. Снова указано, что ООН будет содействовать:

a. Повышению уровня жизни, полной занятости населения и условиям экономического и социального прогресса и развития;

b. Разрешению международных проблем в области экономической, социальной, здравоохранения и подобных проблем; международному сотрудничеству в области культуры и образования;

c. Всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии.^[30]

Таким образом, третья предпосылка ООН ясно просматривается: это гуманистический порядок, эгалитарный и социалистический, а также тоталитарный. Отрицается, что экономика или религия являются отдельными правовыми сферами; обе подчинены политике, мировой политике, которая должна управлять для обеспечения "условий экономического и социального прогресса и развития". Религиозные различия не имеют силы, поскольку не допускается никакого различия по религии. В виду имеется не свобода экономического закона и религиозной деятельности, а мировое законодательство в отношении обоих. Это позиция, радикально противоречащая историческому ортодоксальному христианству. Она также противоречит конституционному наследию Соединённых Штатов. Однако она сегодня у власти как в ООН, так и в Соединённых Штатах. Уильям О. Дуглас, судья Верховного суда США, заявил: "Мы верим, что исчезновение любой цивилизации, культуры, религии или образа жизни — это потеря для всего человечества".^[31] Это, конечно, немедленно делает виновной любую универсальную религию, то есть любую веру, которая считает себя надеждой на спасение каждого человека, потому что каждая такая вера стремится уничтожить путём обращения любую ложную веру. Это делает виновным каждого американца, который жаждет и работает над уничтожением коммунизма. Это требование полной терпимости из-за полного принятия. Вера в человечество как таковое, а не в трансцендентный моральный и духовный порядок. Это не "В Бога мы верим", а "В человека мы верим". По словам Дугласа, "Как однажды сказал судья Холмс, 'Всеобщее недоверие порождает всеобщую некомпетентность.'"^[32] Библейский наказ: "Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?" (Исаия 2:22) и "… Остерегайтесь же людей" (Матфея 10:17) отбрасывается не на основании эмпирических доказательств, а по религиозным причинам. Эту странную новую доктрину нам теперь говорят, что это истинно христианская и истинно американская доктрина! Гарри Декстер Уайт, в своём свидетельстве перед Комитетом по антиамериканской деятельности Палаты представителей 13 августа 1948 года, подтвердил эту веру и сказал, в частности: "Моё кредо — это американское кредо... Я против дискриминации в любой форме, будь то по причинам расы, цвета кожи, религиозных убеждений, политических убеждений или экономического статуса".^[33] Согласно этой позиции, логически не может быть дискриминации против религиозной полигамии или каннибализма, или против коммунизма. В. Франк Коу, давая показания 15 мая 1956 года, возражал против вопросов о его предполагаемой коммунистической приверженности в указанный период, заявляя, "что его не следует допрашивать о его политических убеждениях".^[34] Логика этого в том, что не может быть никакого вызова тому, что гуманистические мировые силы объявляют статус-кво. Как выразился Ленни Брюс: "Религиозные лидеры — это 'что должно быть'... Позвольте мне сказать правду. Правда — это 'что есть'. Если 'что есть' — это, вам нужно спать восемь, десять часов в день, это правда. Ложь будет: людям вообще не нужен сон. Правда — это 'что есть.'"^[35] Всё, что существует, извращения, убийства и тому подобное, стоит по крайней мере на равных с хорошим характером как правда. Таким образом, всё, что этот гуманистический мировой порядок объявляет "что есть", является "правдой". Но для ортодоксальной христианской веры видеть государство как порядок истины, которым делает его Устав ООН, — это нарушение. Нам не нужно обращаться к Всеобщей декларации прав человека, в которой миссис Франклин Д. Рузвельт сыграла важную роль, чтобы подтвердить это. Сам Устав ясно даёт понять, что этот универсальный эгалитаризм — истинная вера для всего человечества. Более того, это абсолютный порядок, обязательный для всего человечества. "В ООН, как 'в доме Отца Моего', 'много обителей'."^[36] Что это значит? Устав недвусмыслен, как указывает Коэн:

Устав Организации Объединённых Наций — это договор, но не обычный договор. Государства-члены, подписавшие Устав, не только обязуются действовать в соответствии с целями и принципами Устава, но и уполномочивают Организацию обеспечивать, чтобы как государства-члены, так и нечлены действовали в соответствии с принципами Устава, в той мере, в какой это необходимо для поддержания международного мира и безопасности. Устав нацелен, если не устанавливает, на мировое сообщество наций, посвящённое целям и принципам Устава.^[37]

Чтобы не предполагалось, что это лишь личное мнение Коэна, рассмотрим Устав в этом пункте:

Организация обеспечивает, чтобы государства, которые не являются ее Членами, действовали в соответствии с этими Принципами, поскольку это может оказаться необходимым для поддержания международного мира и безопасности.^[38]

В результате любой акт или агентство ООН, которое этот орган объявляет соответствующим своим принципам, такое как ЮНЕСКО или Всеобщая декларация прав человека (принята около полуночи 10 декабря 1948 года, когда Генеральная Ассамблея собралась в Париже), может быть принудительно применено с использованием вооружённой силы к любому государству-члену или нечлену. Можно с уверенностью предположить, что ООН намерена применять такую силу, когда и где это возможно. Тем временем, безусловно, в государствах-учредителях не хватает политиков, посвящённых "мирному сосуществованию" как "первому шагу" к "плацдарму, с которого могут быть запущены дальнейшие продвижения к идеальному глобальному порядку".^[39] Для достижения этого мирного сосуществования "построение большего доверия и веры становится первой целью мирного сосуществования".^[40] Снова вера в человека — это основная перспектива. Безусловно, США посвятили себя попытке, не менее рьяной, чем СССР, создать мировой порядок и мировой мир.

Это очевидно в Государственном департаменте, как и в ООН, а также в НАТО, которое определяется как "не просто военный альянс... оно в равной степени предусматривает постоянные совместные действия в политической и экономической сферах".^[41]

Эти права человека, которые должны быть навязаны всем обществам, в своей основе враждебны каждому обществу. Нет страны без религиозной и расовой ориентации. В СССР старая христианская вера сохраняет свою жизнеспособность в подполье. Каждая советская республика внешне управляется людьми её собственной расовой принадлежности. Таким образом, "в Литовской Республике 90,6% судей — литовцы, а в Армянской ССР 95% — армяне".^[42] Действительно, против СССР выдвигаются обвинения в антисемитизме, и Якобсон утверждает, что высокий процент уголовных казней связан с евреями.^[43] Другие, такие как епископ Джеймс А. Пайк, утверждали обратное, а именно, что "русские доводят идею плавильного котла до точки преследования. В России говорят, что нельзя быть другим. Они говорят: 'Мы не позволим вам иметь культурную и религиозную обособленность.'"^[44] Точно ли какая-либо из этих позиций верна, по крайней мере, предмет спора и, вероятно, сомнительна. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что вероятно какая-то раса или расы являются объектом предрассудков и дискриминации в СССР, как и все исторические религии. Безусловно, Индия дискриминирует расы и веры, чуждые ей, как и Израиль, Йемен, Гана и практически каждое существующее государство. Каждое из них должным образом представляет порядок определённого народа и общую или конкретную веру. Устав ООН даёт основание для вмешательства этого органа в каждое национальное и религиозное государство, существующее в мире, во имя полного равенства.

Позиция ООН, якобы антирасистская, не менее расистская, чем самые яростные сторонники расы в истории. Действительно, либеральная религия человечества — это просто форма расизма. Сегодня существует два вида расизма. Для первого принадлежность к определённой расе, белой или чёрной, еврейской или арабской, имеет первостепенное значение. Членство в определённой группе само по себе является знаком отличия и дискриминации и составляет разделительную линию. Для второй формы расизма принадлежность к человеческой расе имеет первостепенное значение. Для обеих позиций расовое членство — это тест, билет на вход и гарантия статуса. Против этой расширенной или либеральной формы расизма, как и против всех форм расизма, ортодоксальное христианство выражает протест. Для христианина характер, рождённый верой, является тестом человека, а не конкретная раса или человеческая раса. Расовые различия признаются реальными и данными Богом, но определяющим фактом о человеке является его отношение к Богу, а не факт его человечности. Это библейская позиция; это также позиция, которая способствует прогрессу, подчёркивая качество. Качество ищется и подражается. Народ, дискриминируемый в одно время, путём подражания продвигается вперёд, как свидетельствуют ирландцы в Америке. Поэтому недвусмысленно ортодоксальный христианин должен рассматривать универсальный расизм ООН как угрозу, разрушительную для веры и вредную для человека.

Гуманизм ООН, как уже было указано, опирается на религиозную доктрину о человеке, четвёртую предпосылку её позиции. Поскольку человеку нужно доверять, и поскольку человечество как таковое является её стандартом, независимо от всех различий расы или вероисповедания, идеализм считается работоспособным. Все люди, в той мере, в какой они отделены от отчуждающих вер национализма и сверхъестественной религии, предполагаются стремящимися к миру и желающими его. Человек хорош, за исключением случаев, когда он извращён ограниченными лояльностями к стране и вере. Но идеализм — один из худших врагов ортодоксального христианства, поскольку он отрицает доктрину первородного греха и утверждает, что дела и закон человека могут преодолеть последствия греха и сам грех. Он предполагает, что мотивы людей хороши: они стремятся к миру и прогрессу, если не извращены внешними влияниями. Но ортодоксальное христианство говорит, что люди, напротив, стремятся к смерти и разрушению, если они вне Христа. "Все ненавидящие меня любят смерть" (Притчи 8:36). Идеализм невозрождённого человека саморазрушителен и самообманчив.

Но предположение, что человек может спасти себя и своё общество своими собственными делами и законом, опирается не только на предположение, что основные проблемы человека — это окружающая среда, а не этика и религия, то есть из-за падшей природы, но также на предположение, что все человеческие различия — это только различия степени, а не вида. Следовательно, они могут быть исправлены или примирены человеком. Человек, следовательно, должен искать облегчения не у Бога, а у самого себя, возвеличенного в форме мирового государства. Ортодоксальное христианство, настаивая на суверенитете Бога в спасении, как и во всём остальном, не может согласиться с этой верой.

Но в этой перспективе религии человечества, воплощённой в ООН, человеческая проблема — это проблема правильного управления и направления, а не изменения природы. Таким образом, человеку нужен не божественный акт, а человеческая инженерия и планирование.

Из-за своей неспособности учитывать факт греха как реальность человеческой природы, а не случайность окружения и воспитания, ООН не только некомпетентна в борьбе с грехом, но и особенно к нему склонна. Ни один законодательный орган не застрахован от факта греха. Любой институт, гражданский, религиозный, образовательный или иной, с любой продолжительной историей, в то или иное время характеризовался коррупционной практикой, включая взяточничество и подкуп, иногда и часто хронически. Но в тех органах, где преобладает сильная и активная христианская вера, эта вера обусловливает и ограничивает пределы коррупции, хотя и не ожидает совершенства по эту сторону небес. В ООН, лишённой христианской веры и приверженной идеалистическому гуманизму, таких ограничений нет. Голосование почти исключительно проводится в терминах наиболее коррумпированной политики власти и подкупа.^[45]

Не учитывая факт греха, ООН впадает в ту же ошибку, что и марксизм, видя отсталые народы не просто как отсталые из-за ложной веры и плохого характера, а как жертвы. Последствия этой позиции — это фаворитизм в отношении отсталых и правонарушителей (а также преступников) и наказание передовых. "Разделение бремени" навязывается передовым в виде обширных грантов в помощь другим нациям.^[46] Эти нации не называются отсталыми или деградировавшими, а скорее "менее развитыми членами".^[47] Прогресс рассматривается как случайность окружения и возможностей, а не как следствие религиозного характера.

Можно подробно перечислить политические последствия ложных предпосылок ООН. Несколько примеров достаточно. Устав предусматривает централизацию власти и значительно расширяет полномочия государства. Его должностные лица назначаются. Права собственности и суд присяжных опущены в Уставе. Конституция США, напротив, разделяет и ограничивает полномочия и ветви федерального правительства. Она предусматривает выборных должностных лиц, защищает права собственности и право на суд присяжных. Конституция отказывает федеральному союзу в любой юрисдикции над религией; Устав запрещает все религиозные различия, что равносильно упразднению всех религий, кроме религии человечества. Созданная для поддержания мира, она не смогла сохранить мир.^[48] Хотя много говорится о правах человека, как в Пакте о правах человека, "каждое заявление о праве предоставляет правительству неограниченные полномочия определять это право и ограничивать каждое его осуществление".^[49] Она постоянно представляла угрозу историческим свободам.^[50] ООН в своей краткой истории характеризовалась одним прискорбным скандалом за другим и одной неудачей за другой: дело Банг-Йенсена, Венгрия, Тибет, Палестина, Гоа, Конго, Ангола и многие, многие другие.^[51]

ООН верит в спасение через закон, но в историческом смысле у неё нет закона. Два центральных определения закона — это (1) обязательный обычай или практика сообщества, или (2) заповеди или откровения Бога. У ООН нет сообщества закона, ни какой-либо откровенной религиозной основы. В результате её решения, как и решения Всемирного суда, неизбежно являются несправедливостью для большинства людей. Однако закон также может быть правилом поведения и действия, предписанным верховной управляющей властью и ею же исполняемым. Такой закон с древних времён назывался тиранией. Таким образом, законы ООН, какими бы благими намерениями они ни были, и решения Всемирного суда, какими бы ни были вдохновлены рвением к человечеству, неизбежно являются тиранией для большинства людей. Навязывание законов ислама джайну и христианину, безусловно, является тиранией, как и навязывание еврейского закона мусульманину. Закон может быть таким же инструментом вторжения и тирании, как штыки; чуждые законы поражают сердце культуры и её основы. Во имя защиты всех культур ООН — это новая гуманистическая культура, направленная на уничтожение всех других посредством империализма мирового закона и мировой полиции. Неудивительно, что ООН непопулярна среди многих, и это отвращение к ООН, несомненно, является одним из факторов финансовой задолженности многих членов по взносам. США платят "почти половину операций ООН по поддержанию мира", среди прочего.^[52]

Хотя ООН слаба во многих областях, она явно сильна в поддержке, которую она получает от определённых религиозных кругов, особенно там, где религия человечества явно в поле зрения. Во время Первой мировой войны Европейское общество мировой совести распространило среди духовенства англоязычного мира книгу, посвящённую утверждению "духовного единства человека" как научного факта, "провозглашению его социального единства" и "проповеди евангелия политического единства".^[53] Единство всех рас, религий и государств было новым евангелием этого агентства.

Во время Второй мировой войны совместная работа всех религий для создания нового мирового порядка была призвана через Комиссию Федерального совета церквей. Эверетт Р. Клинчи призывал: "Пусть протестанты, католики и евреи и те, кто придерживается других религиозных вер, живут, чтобы доказать, что люди могут вместе строить внешний естественный мир и внутренний интеллектуальный и моральный мир, чтобы объединённые народы мира создали процветание, как предложил Линкольн, курс которого будет направлен вперёд и которое, пока существует земля, никогда не исчезнет".^[54]

Национальный совет церквей неоднократно призывал к поддержке ООН. В своём послании Ассамблеи в Филадельфии 1963 года, после призыва к "расовому братству и справедливости", "Послание Национального совета церквям" продолжило в терминологии, характерной для религии человечества:

Как церкви, мы должны активно поддерживать Организацию Объединённых Наций и достаточную помощь развивающимся странам; мы должны настаивать на значительных шагах к разоружению и на перенаправлении огромных ресурсов, ныне посвящённых гонке вооружений, на прямую атаку на неудовлетворённые потребности человечества;
и мы должны признать, что революционные движения нашего времени могут быть новыми толчками к человеческому достоинству и свободе.^[55]

Эти общие термины могли бы служить для придания достоинства любому революционному движению, ибо какое из них не претендует на стремление к "человеческому достоинству и свободе"?

10 апреля 1963 года Папа Иоанн XXIII обратился с энцикликой "Pacem in Terris" к Римско-католической церкви и "всем людям доброй воли", призывая к мировому сообществу без христианской веры в качестве предпосылки.^[56] Хотя некоторые церковные деятели стремились придать энциклике консервативную перспективу, другие, такие как отец Джозеф Уолш, C.S.P., видели в ней радикальные направления:

Лично я никогда не думал, что доживу до дня, когда Папа будет говорить о человеческой семье, движущейся к безграничным горизонтам — это от преемника Папы, который сто лет назад осуждал либерализм с его притязаниями на способность человека расти и совершенствоваться как нечто противоположное врождённым ограничениям человечества. Это изменение имеет огромное значение для того, как католицизм и католики в целом будут рассматривать будущее и проблемы человечества. Человек теперь рассматривается как способный двигаться к безграничным горизонтам. Папа очень хочет погрузить своё учреждение в это движение.^[57]

Некоторые люди открыто призывали к мировой религии или к порядку Объединённых Религий, сравнимому с ООН. Так, доктор Luther H. Evans [Лютер Х. Эванс], профессор политологии Дартмутского колледжа и бывший генеральный директор ЮНЕСКО, сказал: "Мир во всём мире требует не только существования ООН, но и Объединённых Религий".^[58] Но "конфликт, а не мир, будет следствием давления на религиозное единство".^[59]

Религиозное напряжение и конфликт между ортодоксальным христианством и религией человечества, не говоря уже о других, не могут быть примирены. Ортодоксальное христианство видит проблему человека как "разрыв между человеком и Богом... беды, которые есть у человека, обусловлены нарушенными отношениями с его Создателем". Религия человечества вместо этого указывает на "разрыв внутри человеческой личности. Говорят, что в идеале человек — это 'цельная' личность, и нарушения этой целостности вызывают беды, которые испытывает человек". Здесь основная проблема — это не "разрыв между человеком и Богом", а "основная проблема — это разрыв внутри — и между человеком и человеком", требующий, среди прочего, восстановления "измерений братства".^[60] Доктор Franklin Littell [Франклин Литтелл] заявил, что цель веры — это "обновление социальной структуры... не спасение отдельных душ", ибо "Бог хочет восстановить ответственность в мятежном и разрушенном социальном порядке".^[61]

Это революционная, мессианская и антиисторическая религиозная вера, ибо её цель — конец истории в совершенном социальном порядке. Как выразился один человек: "Царство детства по своей природе — настоящая демократия. Дети не знают прошлого; они живут в настоящем; у них нет тревоги о будущем".^[62] Не только все люди и все религии должны быть равны, но, похоже, все времена и эпохи тоже!

Безусловно, эта вера предлагает лёгкое уравнивание всех стандартов. Когда преподобного Adam Clayton Powell [Адама Клейтона Пауэлла], конгрессмена-негра и лидера движения за гражданские права, критиковали за его моральное поведение, его ответ был прямым и строго честным: "Я знаю, что они говорят: 'Ты должен быть лучше других людей, потому что можешь поставить под угрозу борьбу за гражданские права.' Почему я должен быть лучше других людей? Чёрт возьми, я борюсь за равенство!"^[63]

Единый мировой порядок требует единой мировой религии, чтобы быть подкреплённым живой тканью веры и закона. Соответственно, борьба будет вестись в арене христианской веры, а не в политической деятельности, ибо динамика действия находится в сфере веры. Для продвижения единого мирового порядка он должен вести войну против религии, в частности против ортодоксального христианства. Таким образом, нельзя избежать факта религиозной войны. Те, кто откажется приносить фимиам новым цезарям, столкнутся как с враждебностью, так и с преследованиями. Но ещё более определённо, они будут иметь от своей веры уверенность в победе (1 Иоанна 5:4,5).